|
|
|
|
Герои и их ужастики
"Станок для танца - это то же, что становой хребет для тела; танец стоит благодаря станку, и всякий раз, когда танец начинает заигрывать с беспозвоночными моллюсками, необходимо срочно вернуть к станку. Ладно. Я преодолел робость, я прошел через галерею с тяжелыми дубовыми балками. Сейчас начнется урок. Раздевалки нет. Нет душа, нет водопровода. Переодеваемся в коридоре. Мой преподаватель. Это она - Мадам. Она так же стара, как старая дама, написанная Рембрандтом. У них одно лицо, но в руке у Мадам - трость. Эта трость для нее все: третья нога, когда она идет, метроном, когда она дает урок, перст указующий, когда она исправляет ошибки, и попросту хлыст, когда мы не сразу схватываем. Ее голос меня ужасает, - это голос валькирии! Громоподобный голос с марсельским, для меня совсем не смешным акцентом, темперированный итальянскими интонациями (она призналась мне впоследствии, что танцевала в Турине). Крохотная, седая, она забивается в плетеное кресло, откуда будет, можно сказать, вершить суд. Зимой она заворачивается в кружевные шали, - так обертывают шелковистой бумагой нежные фрукты. Летом она принесет веер. Вообразите, каково под крышей в палящий марсельский зной, - это опасно, и Мадам орудует своей тростью и веером, словно поднимает парус на мачте. Что до меня, то у меня нет ни балетных туфель, ни трико: идет война. Купить ничего невозможно. Почти год я работаю в веревочных тапочках и старых шортах. Я учусь. Я учусь. Мадам: - У тебя не ноги, а фаршированные кабачки! Однажды она подходит ко мне, перестает отбивать по полу такт своей тростью, лезет в карман и извлекает из него лупу. Она склоняется ко мне, глядя в лупу. Я врастаю в пол. Она водит лупой на расстоянии десяти сантиметров от моих плеч, затем осматривает мои руки, ноги, колени, ступни. Приговор вынесен: - В мое время с таким сложением, знаешь ли, никто даже не осмелился бы заняться танцем. Она уже повернулась ко мне спиной, удаляется. Я все еще недвижим. Пока она не оборачивается, и пока вся ее затаенная нежность не находит ничего лучшего, как подстегнуть меня: - Работай! - И потом, на эхо: - Ленивец! Это "Работай, ленивец!" в два такта я не забуду никогда. Теперь, вернувшись домой, я после ужина запираюсь у себя в комнате и засовываю ступни под кровать, чтобы развить гибкость. Я придумываю себе целую гимнастику, я вишу на притолоке двери, чтобы вытянуться и попытаться увеличить свой рост. Я подтягиваюсь до полного изнеможения, чтобы расширить свою слишком узкую грудь, и, стоя перед умывальником, обзываю нелестными словами свое отражение в зеркале. Чтобы заклясть судьбу, а также в наказание себе не без смутной надежды "стать лучше", сплю на голом полу. Завтра следующий урок." |
|
Vip ложа | На сцене и вне её | Боль | Лошадь и танец | Искра божья | Коллекция праздников Дневник Исидоры-2 | Пляшите! Вам письмо! Змеи Петербурга | Что-что?.. - переведите! Send mail to
myshabalerina@yandex.ru with
questions or comments about this web site.
|
Морис Бежар (Из мемуаров "Мгновение в жизни другого")