Еще в начале 90-х годов проницательные японцы назвали юного Николая Цискаридзе "танцовщиком XXI века". Он -действительно уникальное явление в балете на рубеже тысячелетий. Артист с оригинальным восприятием мира, стилем и манерой танца.

  Как все яркое и неординарное, искусство Николая Цискаридзе пленяет одних, раздражает других. Им восхищаются, его критикуют. Но, что бы ни писали журналисты, его танец неизменно вызывает восторг у зрителя. "У него очень хорошая голова и выразительное тело. Он -умный танцовщик, наверное, со сложным характером, даже очень сложным", -как-то деликатно отметил балетмейстер Дмитрий Брянцев. Но сам Цискаридзе уверен, что "с мягким характером в искусстве ничего не добьешься, особенно в таком террариуме единомышленников, как Большой театр. Если после спектакля все в один голос утверждают, что сегодня я танцевал блестяще и поздравляют, это меня настораживает больше, чем откровенная критика. Значит, спектакль прошел не очень-то удачно! "

Цискаридзе имеет не только поклонников, способных выцарапать глаза хулителям кумира, но и толпу врагов-завистников, что неизбежно, если ты -лидер в Большом, притом с огромным "послужным списком". В жизни он производит впечатление интеллектуала-очкарика, его вполне можно принять за молодого ученого. Скажем, математика или физика. Или же историка, который не расстается с книжкой. Кстати, именно о такой карьере для своего единственного и позднего ребенка мечтала его мама Ламара Николаевна -физик по образованию, которая просто любила балет...
 

"Кузнец своего счастья..."

Хорошо помню, что это была "Жизель". Балет меня сразу заворожил своей неземной красотой, и я навсегда погиб. К тому же не на шутку влюбился в Надежду Павлову, которую тогда часто показывали по телевизору. Мама была в ужасе, когда уже в более сознательном возрасте я ей заявил, что буду артистом балета. Для интеллигентной грузинской семьи это был словно удар молнии средь бела дня. Я с детства был заядлым театралом. Обожал кукольный театр. Сам мастерил и куклы, и декорации, разыгрывая для соседей целые представления, сочинял балеты. Даже сейчас помню "Лебединое озеро" в собственной редакции -это был парафраз на спектакль Григоровича. Мало того, я выучил наизусть классические оперы и оперетты, пел ужасным голосом знаменитые арии, обливаясь слезами в особенно душещипательных местах. С упоением читал книжки по искусству, про балет. Была у меня еще одна творческая фантазия -хотел научиться играть на арфе. Бедная мама была сыта по горло моими причудами и покоя ради отвела меня в балетную школу. Балет она рассматривала в основном как способ укрепить мой позвоночник. Насколько мне известно, немало будущих знаменитостей попали в балет в целях улучшения здоровья. Среди них и знаменитый французский балетмейстер Морис Бежар.

В отличие от мамы, бабуля, которая меня воспитала, с детства звала "балеруном" из-за длинных, тощих ног. Как точно она предугадала мою судьбу! Ее давно нет, а я вот танцую в Большом, куда всегда стремился. Впервые увидев там "Щелкунчика", твердо решил, что буду танцевать "дядю в красном" -принца. Годы спустя, 13 января 1995 года, я дебютировал в этой партии. Именно этот знаменательный день до сих пор считаю днем рождения своего принца. "Щелкунчика" всегда танцую и 31 декабря -в свой собственный день рождения. А после спектакля, заваленный цветами и подарками, возвращаюсь домой -я вообще домосед по натуре, -чтобы в обществе близких мне людей и моего педагога Петра Антоновича Пестова отпраздновать свое рождение и встретить Новый год. Пестов -мои университеты. Он воспитал меня как артиста."
 

"Цискорявым останешься!"

Он там живет до сих пор. Только мамы уже давно нет -Николай остался совсем один в 20 лет и был вынужден в одиночку решать сложные житейские проблемы. Лишь в прошлом году известнейший премьер Большого театра наконец-то смог выкупить всю квартиру.
   Каким бы сверходаренным ни был ученик, только умный педагог может вырастить из него настоящего артиста балета. Пестовские ученики отличаются высоким профессионализмом, особой этикой и эстетикой в области балета. Их сразу можно узнать. Они приходят за 20 минут до начала урока, тщательно "разогреваются" Всегда аккуратно одеты, причесаны. Для них балет - святое искусство, самое главное в жизни.

   "Петр Антонович был чрезвычайно строгим и требовательным педагогом - все дети, включая меня, его страшно боялись. Дисциплина в классе была стопроцентная. Пестовские уроки очень музыкальны, но чрезвычайно изнурительны физически.

Сам фанатик по натуре, Пестов и от нас требовал недетской работы, безжалостно выгонял за лень из класса. Мы занимались утром, днем, вечером, во время перерыва, даже летом. Он научил меня сознательно работать над своими недостатками, "Неплохо" -было высшей похвалой в его устах.

"Бог тебе так много дал. что если ты не будешь работать, он тебя накажет. Цискорявым останешься! " -без конца повторял мне Пестов. Выросший в религиозной семье -всегда в канун спектакля посещаю церковь Николы в Хамовниках, - я очень боялся божьего гнева и работал, работал, работал, хотя от природы был физически слабым, ленивым ребенком. Иногда из последних сил, на грани обморока, в сотый раз повторял одно и то же движение. Только развивая и преодолевая природные данные, можно стать хорошим артистом балета."

Теперь трудно сказать, как сложилась бы дальнейшая судьба этого талантливейшего выпускника 1992 года, не имевшего ни покровителей, ни протекции, если бы на госэкзамен по классическому танцу не пришел всесильный шеф балета Большого Юрий Николаевич Григорович. Он вмиг угадал в этом длинноногом и длинноруком нескладном "гадком утенке" будущего сказочного принца и взял его в Большой.
 

"Сказал; буду танцевать в Большом. Танцую! "

    "Первый мой выход на сцену в качестве артиста балета Большого состоялся в "Лебедином озере", в котором я перетанцевал все партии. Второй - в "Корсаре", где мне доверили вытащить сундук с награбленным добром. Наверное, я - высокий и тощий - комично смотрелся в одежде морского разбойника! От смущения я сел, по-балетному скрестив перед собой свои длинные ноги, как требовали в училище. К тому же по школьной привычке делал рукой нелепые жесты, приветствуя появление каждого персонажа. Видя мое "творчество", все участники спектакля хохотали в полный голос. А исполнитель центральной партии даже подумал, что я специально отвлекаю на себя внимание, чтобы сорвать его успех.

Вскоре мне стали поручать сольные партии. А во время гастролей в Англии я даже станцевал Меркуцио в "Ромео и Джульетте".."

Английская пресса дала высокую оценку юному дебютанту, прочила ему блестящее будущее. Но для самого Коли гораздо важнее было то, что именно в это время его в свой класс пригласила Марина Тимофеевна Семенова. "Если хочешь хорошо танцевать, приходи ко мне заниматься", - сказала эта гранд-дама русского балета XX века. Она поддержала Николая в самые трудные минуты после смерти мамы. И Николай до сих пор каждый день занимается под ее руководством.

Цискаридзе ненавидит, если кто-то из посторонних приходит в класс или на его репетиции. А близким дорога туда вовсе заказана. "Мне это очень мешает. С детства меня демонстрировали всем как вундеркинда -это было ужасно. Класс и репетиция -работа над собой, а не показательное выступление".

Многие партии своего обширного репертуара (в частности, Джеймса в "Сильфиде", принца Дезире в "Спящей красавице", миниатюру "Нарцисс") Николай Цискаридзе подготовил с Галиной Сергеевной Улановой, С ним и балериной Ниной Семизоровой Уланова провела свою последнюю репетицию...

    "Галина Сергеевна была необыкновенным педагогом. Только надо было уметь брать то, что она столь щедро давала. Она никогда не работала лишь над виртуозностью танца, считая, что голые трюки губительны для артиста. Техника не должна быть видна, говорила она. Главное -образное и духовное начало, сквозное и целостное прочтение всего спектакля. По ее совету придумываю биографии своих героев. Намечаю строгий контур партии, а потом всегда импровизирую, что-то придумываю по ходу спектакля. Мне скучно каждый раз повторять одно и то же. Люблю большие многоактные спектакли. Менее уютно чувствую себя в концертных номерах. И ненавижу конкурсы -я не спортсмен, а артист балета. К каждому выступлению (в месяц танцую в среднем 3 -4 балета) начинаю готовиться за несколько дней. А после спектакля чувствую себя выпотрошенным и одиноким, даже среди толпы. Крайне редко я собой доволен..."

   После спектакля Цискаридзе, как правило, тревожно задает мне один и тот же сакраментальный вопрос: "Скажи честно -это было ужасно? " И не склонен верить похвалам и комплиментам. Примчавшись домой, тут же критично изучает видеозапись каждого своего выступления, в сотый раз переживая допущенные ошибки, которые порой видят только профессионалы...
 Николай крайне придирчиво относится к своим сценическим костюмам. Все должно сидеть идеально! Порой он сам создает их эскизы, как было с экзотичными нарядами Солора в "Баядерке".

   "Мои костюмы похожи на те, в которых в свое время танцевал лучший Солор -блистательный Вахтанг Чабукиани. Часто сам оплачиваю материалы и работу прекрасных мастериц Большого. Перед тем, как приступить к подготовке новой партии, тщательно изучаю историю балета, исполнительские традиции великих предшественников. И не только в хореографии, но и в опере, в кино. Ведь в школе меня считали инертным, безликим классиком. До сих пор помню, как педагог по актерскому мастерству говорил мне: "Цисочка, ты такой бездарный актер! " Я же, настырный и амбициозный, попав в театр, тут же решил проявить свою индивидуальность. Быстро понял, что одной техники маловато, чтобы, скажем, в 22 года станцевать как следует труднейшую партию Паганини в одноименном балете, которую мне дал Владимир Васильев. Именно он привел меня в гардероб солистов и посадил на свое место, которое я занимаю до сих пор. Со мной всегда репетировали первоклассные педагоги. Сначала Николай Романович Симачев -царство ему небесное! Сейчас -лучший принц московской сцены Николай Борисович Фадеечев..."

Во время их с Фадеечевым репетиций тут же вспоминаю пушкинские строки: "Волна и камень, лед и пламень не столь различны меж собой" Поражаюсь, что так прекрасно понимают друг друга спокойный, ироничный учитель и наделенный вулканическим темпераментом ученик. "У Коли отличные данные, прекрасная форма. Он -эмоционально выразительный актер, который настолько перевоплощается в образ, что забывает порой обо всем на свете. Его все время надо держать в узде", -так отзывается о нем Николай Фадеечев. Романтик не в ладах с материальным миром и неизменно является главным действующим лицом всевозможных балетных курьезов. То налетит на артиста кордебалета и собьет его с ног. То запутается в декорациях и сам упадет. То "выкорчует" с разбегу пень на авансцене в "Сильфиде". С ним никогда не соскучишься -ни в жизни, ни на сцене...

  Цискаридзе -неровный танцовщик в силу своего романтического дарования. Обворожительный, наделенный несомненным сценическим магнетизмом, он может станцевать божественную "Жизель", "Баядерку", "Паганини" А на следующем спектакле "слететь" с простейшего пируэта. "Всякое бывает -я не автомат, а живой человек", -говорит он сам, чудовищно переживая при этом удачи и неудачи. Его может выбить из колеи неосторожно сказанное слово, плохое самочувствие. Порой перед выступлением он так волнуется, что "наезжает" на любимую гримершу Лену, костюмера Рашида. А после спектакля с улыбкой провинившегося школьника дарит им роскошные букеты. Трудно быть классическим премьером Большого, многочисленные партии которого отмечены "личной печатью" его необычайного таланта. Это - работа на износ...
 

"Классика - для избранных, модерн - для всех"

Она стала легендой благодаря двум-трем гениально исполненным партиям и не за свое не бралась. Я мечтаю о "Болеро" Бежара, де Грие в балете "Манон", хореографии Форсайта и Ноймайера. И, конечно же, о многих балетах Баланчина. К сожалению, в Большом почти не учитывается актерская индивидуальность. В театре прекрасные премьеры, для которых никто ничего не поставил...